В многовековой истории буддизма на территории России особое значение имеют события XVIII века. Что оказало важное влияние на становление буддизма в нашей стране? Какой резонанс получили события прошлого в судьбе возрождающейся традиции? Об этом мы рассказали в двух частях:

Как императрица Екатерина Великая стала буддийской богиней
Хроники 255-летнего юбилея: буддисты «берут» Зимний и везут императрицу в Сибирь

Как императрица Екатерина Великая стала буддийской богиней

К 255-летию с момента официального признания буддизма в России

20 августа 2019 года в Петербурге стартовал несколько необычный юбилей — 255-летие с момента официального признания буддизма в России. Юбилей ярок и необычен уже тем, что никогда прежде не праздновался, хотя исторические факты, положенные в его основу, общеизвестны. Именно два с половиной столетия назад учение Будды получило документально подтверждённую «прописку» в Российской империи наряду с господствовавшим в стране православием. Таким образом, у российской короны появились новые подданные — не в напудренных париках, как при столичном дворе, и не в мужицких кафтанах, как по всей необъятной России, а в диковинных ламских одеждах желтого и красного цветов. Прежде чем империя признала их «своими», эти люди, населявшие преимущественно сибирские окраины петровского государства, обращали свои молитвы и прошения к далекому и загадочному Тибету, в заоблачную Лхасу. Но со второй половины XVIII века у них появился новый центр притяжения, которому они безоговорочно присягнули на верность — Санкт-Петербург.

Буддизм получает российскую «прописку». Матрица империи

Значение того, что произошло 255 лет назад, трудно переоценить. По сути, тогда, в 1764 году, был сделан первый важный шаг к формированию России как многоконфессионального и многонационального государства. На деле это выразилось в том, что царствующая императрица Екатерина II издала Указ, утверждающий официальный пост главы ламайской (буддийской) церкви Восточной Сибири и Забайкалья. Тем самым буддизм, как уже было сказано, получал официальное признание в границах Российской империи, а ламаистская конфессия приобретала определённые права на свободу вероисповедания и заручалась поддержкой верховной власти. Чуть раньше, в 1741 году, в царствование императрицы Елизаветы Петровны, на свет появился другой Указ, регламентирующий количество «капищ» (дацанов) и лам в Забайкалье (11 «капищ» и 150 лам, если верить источникам того времени) и освобождающий от налогов ламское сословие. Этот документ, оригинал которого не сохранился ни в одном архиве, обыкновенно считают отправной точкой в истории российского буддизма, однако он носил скорее ограничительный характер (например, запрещал забайкальским ламаистам общаться с «заграничными» буддистами Тибета и Монголии под страхом смертной казни).

Императрица Екатерина II Великая

Что до Указа 1764 года, то он имел преимущественно утвердительный смысл: на престол первого Пандито Хамбо-Ламы (главы ламайской церкви Восточной Сибири и Забайкалья) он возводил Дамба Даржи Заяева. В 1766 году, два года спустя, в благодарность за совершённое и в память об этих событиях сибирские буддисты по инициативе Заяева официально провозгласили двух императриц, Елизавету Петровну и Екатерину Великую, эманацией (воплощением) одного из наиболее почитаемых буддийских божеств — Белой Тары. С тех пор каждый год Пандито Хамбо-лама давал клятву царствующей особе как буддийскому божеству (эта традиция продолжалась до 1917 года). Таким образом, сакрализация российской власти совершалась не только по благословению православного Синода, но и по воле главы ламаистской (буддийской) церкви в России. Складывалась матрица будущей могущественной империи как оберегающего «покрывала над народами», как полинационального и многорелигиозного государства, которое навсегда отказывалось от ложной репутации притеснителя «иноверцев и инородцев» и превращалось в их покровителя и защитника.

Хамбо-лама Дамба Даржа Заяев

Отметим, что ислам в Российской империи получил официальное признание несколько позже буддизма. В 1767 году Екатерина II нанесла визит в Казань, бывшую столицу завоёванного «магометанского» Казанского ханства. Следствием этого стало разрешение мусульманам строить мечети и свободно отправлять свои обряды, а также знаменитый Указ Святейшего Синода 1773 года «О терпимости всех вероисповеданий». «Как Всевышний Бог на земле терпит все веры, языки и исповедания, так и Ее Величество из тех же правил, следуя Его Святой воле, в сём поступать изволит, желая только, чтобы между подданными Её величества всегда любовь и согласие царствовали» — говорилось в документе.

«Фамильный» дацан династии Романовых

Екатерининский Указ 1764 года был подписан Канцелярией Правления пограничных дел. Однако, как следует из исторических источников, появлению документа предшествовала поездка Дамба Даржи Заяева в Санкт-Петербург в сопровождении нескольких лам и видных бурятских деятелей, среди которых находился и хоринский тайша (старейшина) Ринчин Шодоев. В столице делегация была принята на самом высоком государственном уровне, а императрица удостоила послов своей аудиенции. В ознаменование закрепления отношений делегатам был преподнесён в подарок скульптурный бюст Екатерины II (согласно легенде, он был вручен лично императрицей и сразу попал в руки Шодоева). По возвращении в Восточную Сибирь Пандито Хамбо-лама распорядился передать бюст в один из старейших буддийских храмов Бурятии — Анинский дацан, где он и занял почётное место в западном алтаре Согчен дугана.

Возрожденный Анинский дацан

Скульптурный бюст Екатерины II попал в соборный храм хори-бурят далеко неслучайно. История хоринских бурят тесно связана с Российским Императорским Домом. Так, в 1703 году именно хори-буряты первыми из сибирских жителей лично обратились к Петру I. Делегация была специально снаряжена к Сагаан хану (Белому цаpю), чтобы донести до него чаяния коренного населения Восточной Сибири и накопившееся недовольство произволом местной администрации. До столицы Московского царства хоринские делегаты добрались в феврале 1703 года. Добиться аудиенции у царя им помог генерал-фельдмаршал Федор Головин, в своё время управлявший Сибирским наместничеством и не понаслышке знакомый с проблемами этого края. Молодой император милостиво принял «сибирских ходоков» в причудливых монгольских одеждах, устроил торжественный ужин в их честь и подписал Указ, закрепляющий за ними право на владение родовыми землями.

Поездка имела глубоко символическое значение для складывающейся под десницей Петра Великого Российской империи. В лице хоринских бурят к нему прибыли не обычные просители с далёких окраин страны, а потомки 11 могущественных монголо-бурятских родов. Своим дипломатическим посольством в Москву они демонстрировали, что признают российского императора в качестве Сагаан хана (Белого царя), ищут у него защиты и покровительства и одновременно присягают ему на верность. Как бы ни был озабочен Петр I строительством будущего Петербурга и Северной войной со Швецией, он понимал глубокий исторический смысл этого жеста.

В 1728 году император Петр II пожаловал хоринцам 11 родовых знамён, которые после строительства Анинского дацана были переданы туда на хранение. Спустя ещё одно столетие, в 1837 году царь Николай I передал еще 14 золотых знамён родоначальникам каждого хоринского рода.

Как уже было упомянуто, в 1766 году Пандито Хамбо-лама Дамба Даржа Заяев официально провозгласил императриц Елизавету Петровну, признавшую в 1741 году буддизм одной из официальных религий России, а также Екатерину Великую, учредившую пост главы буддистов, воплощениями Белой Тары — семиглазой буддийской богини, от которой исходит чистейший белый свет и которая символизирует собой всеведение и сострадание. Одновременно Анинский дацан стал своего рода фамильным буддийским храмом династии Романовых. С инаугурации каждого последующего главы государства в далёкую Восточную Сибирь обязательно доставляли живописные портреты царствующих особ. Эта традиция сохранялась вплоть до Николая II включительно.

Впрочем, имелся в дацане и портрет никогда не царствовавшего великого князя Алексея Александровича, четвертого сына императора Александра II. Алексей Александрович побывал в храме в июле 1873 года и был очень удивлён, когда перед ним раздвинули тяжёлые шторы западного алтаря Согчен дугана. В священном полумраке великий князь увидел лики российских императоров, в том числе и так хорошо знакомое ему лицо отца. Рассказывают, что высокий гость был до того растроган, что решил остаться в гостях у хоринских бурят на целый день в установленной во дворе юрте. Тогдашний Ширээтэ-лама (настоятель) дацана воспользовался случаем и попросил позволения у Алексея Александровича на строительство Дворца Белой Тары. Великий князь отдал соответствующее распоряжение, и в последующие годы дворец был воздвигнут как раз на том месте, где стояла его юрта. Кроме того, приехав в Верхнеудинск, Алексей Александрович заказал свой портрет и передал его через хоринского тайшу Бадму Очирова в Анинский дацан. Этот подарок также занял своё почётное место в западном алтаре.

После революции 1917 года большевики разгромили «романовский» алтарь Анинского дацана. Окончательному разграблению и закрытию храм подвергся в 1937 году. Бесследно утраченными оказались бюст Екатерины Великой, портреты всех императоров и знамёна хоринских бурят, вышитые золотыми и серебряными нитями. Дворец Белой Тары, располагавшийся на юго-востоке от соборного храма, был также уничтожен. Только с начала 1990-х годов началось постепенное восстановление Анинского дацана. Согчен дугану был присвоен статус объекта культурного наследия регионального значения, а возведённые здесь 108 белоснежных субурганов (ступ) прославили монастырь далеко за пределами Сибири.

Белая Тара и Белый царь. Что символизирует собой скульптурный портрет императрицы

В память об исторических днях, благодаря которым буддизм стал важной частью российской религиозной и культурной жизни, во второй половине августа 2019 года в Санкт-Петербурге и ещё ряде других российских городов решено провести масштабную реконструкцию событий. Соответствующий приказ издал ныне правящий XXIV Пандито Хамбо-лама Дамба Аюшеев. Выполнение программы возложено на Ширээтэ ламу Анинского дацана Гандан Шаддублинг Легцока (Владимира Дарижапова) и Ширээтэ ламу Санкт-Петербургского дацана Гунзэчойнэй Джампа Доньед (Буду Бальжиевича Бадмаева).

Белая Тара. Мозаика. Дацан Гунзэчойнэй

Реконструкция событий 1764 года будет иметь глубоко символическое значение для всех ее участников. Это не просто воспроизведение исторической канвы давно минувшей эпохи — это символ пролонгации, продления негласного договора о дружбе и сотрудничестве между коренными народами Восточной Сибири и Забайкалья с одной стороны и верховной российской властью — с другой. В настоящее время, когда федеральный центр демонстрирует понимание важности сибирских земель для современного российского государства, это имеет не только отвлечённый исторический смысл, но и прямую политическую значимость. Кроме этого, Российская Федерация тем самым подчёркивает свою преемственность принципу веротерпимости, многонациональности и многоконфессиональности, провозглашённому в своё время в Российской империи. Важно также и то, что ключевое праздничное мероприятие пройдет в бывших стенах главной царской резиденции, где в XVIII веке императрица Екатерина II принимала сибирских послов — в стенах Государственного Эрмитажа.

К началу августа 2019 года стараниями архитектора Вячеслава Бухаева и скульптора Матвея Макушкина был выполнен скульптурный бюст Екатерины II. Изваяние воссоздано в том виде, в котором оно могло быть преподнесено в дар делегации хоринских бурят (точное изображение бюста, стоявшего некогда в алтаре Анинского дацана, к сожалению, не сохранилось, поэтому работа основана на других прижизненных скульптурных изображениях императрицы). Об этой работе следует сказать особо.

Бюст Екатерины II в Эрмитаже.
М. Макушин, В. Б. Бухаев, М. Б. Пиотровский, Ширээтэ-лама Анинского дацана Легцок Дарижапов

Только что завершённая скульптура представляет собой сравнительно небольшой бронзовый бюст (литье бронзовое, полое). Размеры 500×250 мм, масса 15 кг. Его авторы — академик Российской академии художеств Вячеслав Бухаев, скульптор Матвей Макушкин. На изваянии надпись: «В дар Анинскому дацану. Санкт-Петербург. MMXIX (2019)».

Оригинал скульптуры вплоть до начала ХХ века хранился в алтаре Анинского дацана в Бурятии, но в результате погромов 1937 года он был разбит и бесследно исчез. Между тем, бюст имел значение не только как память о давнем визите сибирских буддистов к царскому двору, но и как символ негласного договора, в котором, с одной стороны, имперская власть официально признавала буддийскую конфессию и брала ее под своё покровительство, а с другой — буддийская Сангха благословляла государство российское и даже вводила царствующих особ в свой богослужебный круг (как воплощения богини Белой Тары). В более широком смысле это был договор, закрепляющий государственные и культурные связи народов Восточной Сибири и Забайкалья с Центральной Россией.

Соотношение правящих царских особ с почитаемой буддийской богиней Белой Тарой имеет и ещё один глубокий смысл, возникший на стыке идеологии, мифологии и религии. Он, в свою очередь, связан с мифами о «Белом царе Запада», под именем которого в Китае, Монголии и Сибири издавна почитали российского государя. Идиома «Белый царь» настолько прочно вошла в язык того времени, что закрепилась в политическом лексиконе, часто упоминалась в русских летописях как синоним великого князя и правителя, а также употреблялась как обращение к нему же (достаточно вспомнить придворный церемониал эпохи Ивана Грозного). В фольклоре образ Белого царя сохранялся ещё дольше: ещё в первой четверти XIX столетия была популярна солдатская песня «Ездил русский Белый царь, православный государь, из своей земли далёкой злобу поражать» (песня повествует об эпохе наполеоновских войн и 1812 годе — прим. автора). Поэтому признание российских императоров воплощением вроде бы женственного божества Белой Тары на деле закрепляло за ними регалии могущественного Белого Царя, которому, согласно мифологии, суждено установить на земле царство справедливости и вывести российскую державу на первое место перед всеми другими народами.

Таким образом, Анинский дацан в Бурятии, куда было доставлено подаренное бурятам скульптурное изображение Екатерины Великой, на полтора века вперёд стал храмом российского Белого царя — единственным в огромной империи. В этом его историческая уникальность и огромное религиозное значение для России — прошлой и нынешней.

Путешествие из Петербурга в Москву и Улан-Удэ: бюст Екатерины Великой поедет в Сибирь по Московскому тракту

22 августа воссозданное изваяние было передано представителям БТСР (Буддийской Традиционной Сангхи России) на торжественном заседании Всемирного клуба петербуржцев. Среди тех, кто примет скульптуру для ее последующей транспортировки в Сибирь, будут и современные потомки 11 хори-бурятских родов.

В ежегодный День Санкт-Петербургского Дацана, 23 августа, в храме состоялся хурал в честь алтарной статуи Екатерины Великой. По окончании хурала делегация БТСР вместе с изваянием отправится в Улан-Удэ по железной дороге, повторяя, таким образом, путь 1764 года по Московскому тракту. По пути будут организованы выставочные мероприятия в Москве и Екатеринбурге. В столице однодневную экспозицию планируется открыть в Таврическом зале дворцового комплекса «Царицыно». В Екатеринбурге, помимо выставки, предусмотрены посещение делегацией БТСР места расстрела последнего российского императора и встреча со студентами екатеринбургских вузов.

В Улан-Удэ экспозиция разместится в конференц-зале здания правительства Республики Бурятия. На выставке будут представлены бюст Екатерины Великой и фотографии с церемонии его торжественной передачи делегации БТСР в Санкт-Петербурге. Здесь же для СМИ будет проведена отчетная пресс-конференция. Из Улан-Удэ изваяние перевезут в Анинский дацан и поместят в главном алтаре на постоянное хранение.

Организаторами торжественных мероприятий разработан детальный сценарий реконструкции событий. Gодробная программа юбилея опубликована в новостях нашего сайта.

Хроники 255-летнего юбилея: буддисты «берут» Зимний и везут императрицу в Сибирь

В августовские дни 2019 года Санкт-Петербургский буддийский Дацан фактически пережил второе рождение. И, хотя вторым рождением в буддизме никого не удивишь, храм, пройдя через масштабную реставрацию и торжественные юбилейные мероприятия, вышел из них преображенным и обновленным — таким, каким его, возможно, никогда не видели на всем протяжении его более чем столетней истории.

Медитация длиною в полвека: храм открывает глаза

Иногда полезно погружаться в коридоры времени, поэтому вспомним о том, что происходило в Петрограде 100 лет назад. 24 августа 1919 года в опустевшем после красного «цунами» городе открылась Первая буддийская выставка, на которой выступили с лекциями корифеи отечественной буддологии — ученые Федор Щербатской, Сергей Ольденбург, Борис Владимирцов и Оттон Розенберг. Сам Петроград в эти дни находился на осадном положении: над бывшей царской столицей, ставшей в одночасье «колыбелью трех революций», нависла угроза наступления Северо-Западной армии генерала Николая Юденича. В связи с этим в городских предместьях был возведен укрепрайон, и буддийский храм, расположенный на опасном «финляндском направлении», поневоле стал его частью. В городе хозяйничал прибывший по специальному поручению Ленина из Москвы Лев Троцкий: он располагал особыми полномочиями расстрелять хоть сотни «недобитых буржуев», но не пустить Юденича в Петроград.

У входа в петербургский буддийский храм стоят слева направо в 1-ом ряду: 3-я Е. В. Козлова-Пушкарева (3-я), П. К. Козлов, А. Доржиев, князь Д. Ц. Тундутов, княгиня К. А. Тундутова; во 2-ом ряду: Г. А. Плансон, барон А. А. Сталь-Гольштейн, А. Д. Руднев, Ф. И. Щербатской, С. Д. Жигжитов, Р. А. Берзен (позади Тундутова). Петербург. Июнь 1914 г. ЦГАКФФД

В этой ситуации профессор Щербатской, которому было поручено присматривать за дацаном в отсутствии уехавшего в Калмыкию Агвана Доржиева, не смог воспрепятствовать проникновению в храм красноармейцев, почему-то решивших именно здесь держать оборону против Юденича. Итог этого известен: храмовые постройки были разграблены, у большого алтарного Будды оторвали голову и пробили грудь в поисках спрятанных сокровищ, а ценнейшие тибетские и монгольские книги из собрания Доржиева, по всей видимости, просто сожгли во дворе во имя бушующего на российских просторах «мирового пожара». Это, разумеется, еще не было концом жизни храма, но явилось предвестием большого запустения, которое продолжалось в дацане с конца 1930-х годов и до полного завершения советской эпохи. Последние буддийские ламы были либо арестованы, либо расстреляны, а Агван Доржиев, мечтавший превратить Санкт-Петербург в новую северную Лхасу, скончался после допроса в тюрьме в Бурятии.

Между тем, сказать о том, что храм умер вместе с ними, нельзя. Скорее, он ушел в себя, отвернулся от времени, как уходили в себя буддийские ламы, погружаясь в глубокую медитацию, как впадал в забытье, не имеющее ничего общего со смертью, XII Пандито Хамбо- лама Даши-Доржо Итигэлов. А время продолжало идти своим чередом: в 1940-е годы небо над Старой Деревней чертили блокадные прожекторы, радиоантенна, установленная на крыше Дацана, передавала свои секретные сигналы. Храм спал, но одновременно был военной цитаделью, чтобы затем, в мирное время, разместить у себя безымянные советские учреждения с пультами и станками, бесшумно работающими в его стенах. Это все были маленькие и ни к чему обязывающие перевоплощения, с помощью которых Дацан двигался вперед по линейке времени.

Конечно же, и в эти годы необычное здание привлекало внимание ученых и фантазеров всех мастей. Так, советский писатель-фантаст Иван Ефремов, свободно моделировавший время и по-свойски общавшийся то с государствами Древнего Египта, то с обитателями цивилизаций из туманности Андромеды, предрекал дацану необычное будущее. В своем романе «Лезвие бритвы» он писал о нем как о лаборатории, где будут заниматься «новыми предвидениями на грани вероятного, научными фантазиями и недоказанными гипотезами» — так, чтобы «здесь встречались, черпая друг у друга вдохновение, самые различные отрасли науки». Он не просто ввел дацан в ткань одного из самых известных своих романов — он, не исключено, сформулировал матрицу его нового возможного воплощения.

«Гирин и Сима перешли Третий Елагин мост и оказались на Приморском проспекте, напротив бывшего буддийского храма, — читаем мы в эпилоге этой книги. — Сима остановилась в восхищении. Массивный забор дикого камня ограждал небольшой сад с желтыми лиственницами и оголенными дубами. Массивное здание тибетской архитектуры из негладкого серого гранита с обрамленными черным лабрадоритом проемами окон и дверей. Красные, белые, зеленые и синие кафельные полосы чередовались на карнизе фронтона с рядами фарфоровых кружков. Позолоченные колокола, колесо и две антилопы на крыше казались странным диссонансом в этом строгом изяществе формы и цвета.

— Здание пустое, смотри, Иван, — сказала Сима. — Вот и надо, чтобы его отдали под твою лабораторию!".

Впрочем, о том, чтобы здание тибетской архитектуры отдали под научную лабораторию, мечтал не один Ефремов. Этого же добивались и братья Рерихи — Юрий и Станислав (последний даже, как говорят, передал тогдашнему первому секретарю Ленинградского обкома КПСС Григорию Романову чек на 100 тысяч долларов для восстановления дацана). Но час еще не пробил: рериховские деньги (если таковые и были) исчезли вместе с прочим «золотом партии». И лишь после крушения СССР и окончания смутных девяностых годов здание снова начало оживать. Проводившиеся здесь после долгого перерыва буддийские службы и формирующаяся община последователей Шакьямуни постепенно пробудили его. «Медитация» длиною в полвека завершилась, разрушенная большевиками мандала вернулась в свои прежние пазлы. Храм открыл глаза.

«Есть такое понятие: петербургский буддизм»

22 августа 2019 года, на специальном заседании Всемирного клуба петербуржцев, директор Государственного Эрмитажа Михаил Пиотровский вручал настоятелю Санкт-Петербургского «Дацана Гунзэчойнэй» Буде Бадмаеву золотой «Знак соответствия». Номинация, в рамках которой проходила церемония вручения, носила красноречивое название: «Сохранение и воссоздание исторических архитектурно-художественных объектов». Под «объектом», как нетрудно догадаться, подразумевался буддийский храм в Северной столице, чья комплексная и всесторонняя реставрация продолжалась около 10 лет и стоила городскому бюджету около 332 млн рублей. Работы были проведены на таком высоком уровне, что у инспектирующий комиссии почти не нашлось замечаний. «Мы, архитекторы и искусствоведы Всемирного клуба петербуржцев, на нашем круглом столе, посвященном эстетике городской среды, обсуждали прошедшую прекрасную реставрацию Дацана, — заметил по этому поводу Пиотровский. — После придирчивых бесед и визитов на место мы сочли возможным отметить реставрацию буддийского храма как работу выдающуюся и соответствующую духу петербургской архитектуры и ее традициям».

Впрочем, как шутливо обмолвился в тот же день директор Эрмитажа, никто толком не знает, что такое традиции. «Но мы знаем, — с улыбкой добавил он. — Визуальный ответ может сводиться к тем объектам, которым мы дали золотые „Знаки соответствия“. Дацан — в этом ряду».

Дацан Гунзэчойнэй внесен в почетную «Белую книгу» Всемирного клуба петербуржцев

Заседание 22 августа, проходившее в эрмитажных стенах, в строгом и величественном зале Совета, вообще может считаться рубежным для истории отечественной буддийской Сангхи. Накануне в Северной столице было решено отпраздновать 255-летие с момента официального признания буддизма в Российской империи. Историческим поводом для юбилея стал указ императрицы Екатерины II, изданный в 1764 году и учредивший в стране престол Пандито Хамбо Ламы, главы ламайской церкви Восточной Сибири и Забайкалья. Отметим, что в это время Русская православная церковь управлялась Священным Синодом и, соответственно, не имела единоначалия (Синод являлся коллегиальным органом, а формальным главой Церкви считался царь). Однако для загадочной «ламайской» веры, сосредоточенной на окраинах империи (преимущественно в Сибири и отчасти в Поволжье), императорский Санкт-Петербург неожиданно поступился частичкой своей власти: он поставил во главе буддийской общины бурятского религиозного подвижника Дамба Даржи Заяева. В ответ на этот беспримерный шаг Заяев провозгласил двух российских императриц, Екатерину Великую и Елизавету Петровну, воплощениями Белой Тары, одной из самых почитаемых буддийских богинь, символизирующей всеведение, сострадание и долгую жизнь. Таким образом, рука об руку совершились легализация буддийского вероучения в правовом поле империи и сакрализация царской власти в богослужебном круге ламаизма. Именно поэтому 1764-й год может считаться годом официального появления на свет российской буддийской церкви.

Однако юбилей российского буддизма оказался сложнее по своей структуре, чем обычное празднование исторической даты. По сути, юбилейные торжества 2019 года заключали в себе сразу три праздника: уже упомянутое 255-летие, а также 104-й день рождения Дацана Гунзэчойнэй и подведение итогов реставрации. Эти «три драгоценности» и легли в основу праздничной программы, которая стартовала 20 августа 2019 года в Северной столице, и приблизилась к своему завершению лишь в сентябре, на специальных площадках, отведенных для этого в Бурятии.

В городе на Неве торжества стали огромной вехой в истории «петербургского буддизма». «Есть такое понятие: петербургский буддизм, — с ленинской категоричностью заявил Михаил Пиотровский. — История развития традиций буддизма в культуре Петербурга отчасти представлена нашим буддийским храмом, а отчасти — петербургскими интеллигентными писателями». В целом же, по мысли Михаила Борисовича, Северная столица может считаться не только городом-музеем, но и городом-храмом, и, «конечно же, буддийский дацан занимает особое место в духовной городской палитре».

Цветы для императрицы и церемония в Эрмитаже: буддисты «берут» Зимний

Десятилетняя реставрация Дацана, включение его в Белую книгу и вручение золотого «Знака соответствия» увенчали собой внешнее возрождение храма как здания уникальной архитектуры — единственного в своем роде на севере Европы. Каркас храмового тела был воссоздан, Дацан получил в свое распоряжение новую жизнь, которую теперь следовало наполнить духовным содержанием. Такую задачу и решал отчасти августовский юбилей, где день рождения самого Дацана оказался тесно переплетенным с рождением российской буддийской Сангхи как таковой.

Интересно, что центральным персонажем и объединяющей фигурой этого юбилея стала императрица Екатерина Великая. Можно сказать, что она выступала здесь в двух ипостасях: во-первых, как государыня, даровавшая буддизму все права государственной религии Российской империи, и, во-вторых, как воплощение буддийского божества Белой Тары. Неслучайно скульптурный бюст Екатерины, подаренный Дамба Даржи Заяеву во время аудиенции в Петербурге, впоследствии стал алтарной статуей Анинского дацана — «фамильного» буддийского храма династии Романовых в Бурятии.

Значение этого скульптурного портрета, обстоятельства его утраты в 1930-е годы и историю его воссоздания архитектором Вячеславом Бухаевым и скульптором Матвеем Макушкиным мы уже излагали выше. К началу юбилейных событий изваяние было изготовлено и только ждало своего часа. Прибывшая в Санкт-Петербург из Сибири делегация Буддийской традиционной Сангхи России (БТСР) во главе с настоятелем Анинского дацана «Гандан Шаддублинг», Ширээтэ ламой Легцогом Дарижаповым, первым делом отправилась в царский некрополь, расположенный в Петропавловской крепости, где 21 августа возложила цветы — большие корзины белых роз, увитые красными лентами БТСР — к усыпальницам Екатерины II и великого князя Алексея Александровича. В возложении наряду с Легцогом Дарижаповым и другими гостями из Бурятии участвовал и настоятель петербургского Дацана — Ширээтэ-лама Буда Бадмаев. Тем самым была отдана честь праху покойной императрицы, мирно спавшей в своем белом саркофаге под высокими сводами Петропавловского собора.

Возложение цветов в Петропавловской крепости

На следующей день, 22 августа, на заседании Всемирного клуба петербуржцев с участием Михаила Пиотровского стартовала еще одна важная часть юбилея — реконструкция событий, ставшая отзвуком той пышной церемонии, которая состоялась при петербургском дворе два с половиной века назад, в 1764 году. Не было, конечно, ни придворных нарядов, ни париков с буклями, ни камзолов, ни шпаг, но был все тот же Зимний дворец (его постройку Растрелли закончил, как известно, к 1762 году), тот же прозрачный воздух с Невы, лившийся в огромные окна, и все тот же почтительный шепот в зале в ожидании начала заседания. Вместо Екатерины Великой на мероприятии присутствовал ее скульптурный бронзовый портрет, укутанный до определенного момента плотной тканью. В рядах кресел бросалось в глаза большое количество приглашенных в характерных для буддистов желто-красных одеяниях. Здесь были не только буддийские священнослужители из Петербурга, но и гости из Бурятии — в их числе потомки 11 хори-бурятских родов, тех самых, что приезжали когда-то к Екатерине.

Им-то и предназначался екатерининский бюст, скрытый за драпировкой. После того, как председатель правления Всемирного клуба петербуржцев Валентина Орлова открыла заседание, были вручены все дипломы и сам золотой «Знак соответствия», со скульптуры наконец-то сорвали покров. Бывшая принцесса София Августа Фредерика, подруга Вольтера или «матушка», как ее называли в гвардии, лукаво и чуть заметно улыбнулась со своего бронзового портрета. Два с половиной столетия назад она сама передавала похожую скульптуру в руки хоринских бурят. Но теперь — в рамках реконструкции событий — это сделал за нее Михаил Пиотровский. Вышедшему на середину зала Легцогу Дарижапову Михаил Борисович символически передал все права на изваяние, которому надлежало теперь отправиться вместе с делегацией БТСР обратно в Сибирь.

М. Б. Пиотровский и Ширээтэ-лама Анинского дацана Легцок (В. Б. Дарижапов). Вручение бюста Екатерины II

Как вплести в буддийский «орнамент» Питер, Москву, Екатеринбург и Улан-Удэ

23 августа в петербургском Дацане состоялся утренний торжественный хурал, призванный освятить екатерининский скульптурный портрет, чтобы в дальнейшем, по прибытии в Анинский дацан, он мог стать там алтарной статуей. Под сводами молельного зала (дугана) звучали мерные буддийские песнопения, в то время как сам бронзовый бюст возвышался напротив алтаря, на специальном столике, укрытым тремя цветными лентами в стилистике российского триколора (накануне в РФ отмечался день государственного флага). На фоне невозмутимого Будды Шакьямуни и позолоченного алтарного убранства бывшая корреспондентка Вольтера и Дидро и почитательница Монтескье смотрелась, разумеется, несколько экзотично. Но что-то в ее чертах, в мягкой полуулыбке и в обращенном внутрь себя взоре уже начинало напоминать Белую Тару, чье мозаичное изображение как раз красовалось неподалеку, на левой стене дугана.

В эти же утренние часы в храме, помимо буддийских монахов и активистов Сангхи, находился и врио губернатора Санкт-Петербурга Александр Беглов, прибывший сюда, чтобы поздравить общину с юбилеем. В сопровождении Буды Бадмаева и Легцога Дарижапова он обошел помещения Дацана, удивляясь успехам и блеску проведенной реставрации, задержался у песочной мандалы, посвященной Белой Таре, и сфотографировался около изваяния Екатерины. Затем Александр Дмитриевич Беглов поднялся в помещение храмовой библиотеки, где его уже ожидал актив общины.

После освящения бюста. Врио губернатора Санкт-Петербурга А. Д. Беглов и буддийское духовенство: Гэсхы-лама Санкт-Петербургского дацана Ширап Жамсо (В. З. Нанзатов), Ширээтэ-лама Санкт-Петербургского дацана Джампа Доньед (Б. Б. Бадмаев), Ширээтэ-лама Анинского дацана Легцок (В. Б. Дарижапов)

Встреча не предназначалась для прессы — возможно, поэтому врио губернатора избегал официальных формулировок и говорил достаточно свободно. «Дацан восстановлен, — констатировал он. — Мы выполняем с вами очень важное дело — приумножаем добро, сохраняем культурные, нравственные, духовные ценности». В связи с этим Беглов вспомнил, чему его учили афонские старцы во время его частных поездок на святую гору Афон в Греции (здесь расположено около 20 православных монастырей). «В православии очень важно покаяние, — отметил Александр Дмитриевич. — Но иногда даже этого бывает недостаточно. Старцы говорят: если уж ты совершил какое-то плохое дело, постарайся потом совершить десять хороших дел, чтобы они перевесили сделанное тобою зло». Принцип деятельного добра, по мнению врио губернатора, заложен в основе всех четырех мировых религий, представленных в России. И очень важно, что в Петербурге еще с царских времен функционируют храмы всех главных конфессий страны — христианства, ислама, буддизма и иудаизма.

А 24 августа петербургский Дацан организовал еще одни масштабные торжества — на этот раз в честь случившегося накануне 104-го дня рождения. На берегу Большой Невки, напротив входа в парковый комплекс Елагина острова, была установлена импровизированная шатровая сцена. Зрители сидели прямо на траве на берегу реки, а перед их глазами разворачивалась концертная и спортивная программы. Здесь были и состязания по борьбе, и выступления 15-ти музыкальных коллективов (Mama Nature с флейтой, арфой и перкуссией, «Легенды Тишины» с китайским гучжэном и хрустальной арфой, «Театр шаманского бубна» и пр.), и калмыцкие национальные танцы, и ярмарка буддийской атрибутики, и возможность продегустировать традиционные блюда бурятской и вегетарианской кухни. «Именины» продолжались до самого вечера, до 19 часов, и все это время небо над Старой деревней оставалось высоким и ясным, благоприятствуя празднику.

Что до скульптурного портрета Екатерины II, то он еще по окончании хурала вместе с делегацией БТСР отбыл в Москву, где 25 августа был представлен в Таврическом зале Большого дворца музея-заповедника «Царицыно». Московские газеты запестрели заголовками вроде «Буддисты помогли восстановить скульптуру императрицы-бодхисаттвы». Столичные чиновники, участвуя в необычной для них церемонии, считали своим долгом отметить счастливое совпадение юбилея с днем государственного флага. «Это символично, — откликнулся начальник управления по связям с религиозными организациями г. Москвы Константин Баженов. — Буддисты делают максимально много для того, чтобы сохранить единство нашего многонационального и многоконфессионального народа».

Из Москвы делегация БТСР выдвинулась в Екатеринбург, где, в свою очередь, была запланирована выставка, а также-посещение буддистами места расстрела последнего российского императора Николая II. После столицы Урала делегаты БТСР вернулись на родину, в Бурятию — в Улан-Удэ. Здесь развернулись финальные мероприятия: экспозиция в конференц-зале правительства республики, а также отчетная пресс-конференция. По их окончании скульптура Екатерины была водворена на место своего постоянного хранения — в главный алтарь Анинского дацана «Гандан Шаддублинг».

Таким образом был выткан узорчатый маршрут 255-летнего юбилея, объединивший в один символический буддийский «орнамент» Санкт-Петербург, Москву, Екатеринбург и Улан-Удэ. От западных границ России с Евросоюзом до восточных границ с Китаем, повторяя путь экспедиции Заяева по Московскому тракту, буддисты как будто снова выстроили единое духовное пространство страны, в котором нашлось место всем — от наших современников до императриц и великих князей прошлых эпох.

Благодарим за материал историка, литератора, журналиста — Валерия Береснева.