Дацан в годы Великой Отечественной войны: как бурятские охотники ходили на «фашистского зверя»

От остальных бойцов-красноармейцев, необстрелянных белобрысых пареньков, на скорую руку поставленных под ружье, их отличала не только бросающаяся в глаза монгольская внешность (это как раз никого не удивляло, поскольку в интернациональном СССР к смешению народов было не привыкать), но и некоторые практические навыки, приобретённые бурятами в сибирской тайге, но очень пригодившиеся во фронтовых условиях.

Прежде всего, эти люди были необычайно выносливы и живучи. Бывшие охотники и звероловы, которые подобно куперовскому Следопыту, могли неделями не покидать дремучего леса, на равных сражаясь с его могучими обитателями, они и здесь, в схватке с «фашистским зверем», проявили себя наилучшим образом. Ранняя и жестокая зима 1941 года и беспросветные вьюги последующих лет почему-то не превратили их в мёртвый блокадный лёд, а скудные солдатские пайки и худые вещмешки за плечами не привели ни к ранней смерти от голода, ни к бессилию. Даже под самыми жестокими обстрелами врага они зачастую отделывались царапинами и лёгкими ранениями. Что их спасало? Разве одно лишь сибирское здоровье? Сохранился рассказ о судьбе Нимбу-ламы Сосорова, который до войны был буддийским врачом, йогином и астрологом (за что был арестован в числе прочих в 1937 году, но бежал), а 23 июня 1941 года после объявления войны сам пришёл в военкомат и попросил направить его на фронт рядовым. Из далекой Бурят-Монгольской АССР бывшего ламу эшелоном доставили в Ленинград и зачислили в состав 109-й стрелковой дивизии. Воевать Сосорову довелось в окопах первой линии, где в те военные месяцы царил настоящий ад. Однако, как только затихала стрельба, из развороченной пулями и снарядами земли вставал всё тот же неубиваемый «оловянный бурятский солдатик» со своей видавшей виды винтовкой Мосина. Когда его спрашивали, как ему удалось выжить, он обычно отмалчивался, но его однополчане свидетельствовали, что в бою Сосоров тихо твердил про себя какие-то «ламайские молитвы» (мантры). За свое мужество Нимбу-лама был награждён двумя орденами — Красной Звезды и Солдатской Славы 3 степени, а после Победы благополучно уехал домой.

Советский снайпер сержант Цырендаши Доржиев (бурят по национальности) из 202-й стрелковой дивизии на огневой позиции.
Ленинградский фронт.

Впрочем, к выносливости и живучести бурятских воинов можно добавить ещё одно важное качество — меткость их стрельбы. Из бывалых сибирских охотников на войне вышли отличные снайперы. Первым в этом ряду обычно называют Семёна Номоконова. В переводе с бурятского «номкон» означает «смирный», «смиренный», и действительно: внешне этот уже немолодой солдат вроде бы оправдывал свою фамилию — небольшого роста, худенький, мешковатый и медлительный. Зато ещё в тайге за свое охотничье мастерство Семён Данилович получил прозвище «Глаз коршуна». На Ленинградском фронте за ним закрепилась ещё одна кличка — «Таёжный шаман». Всего за Великую Отечественную войну Номоконов уничтожил 368 фашистов, среди которых, как утверждают, был один генерал-майор. Оружием ему поначалу служила обычная винтовка Мосина, и лишь зимой 1942 года ему торжественно вручили ружьё с оптическим прицелом. Немцы назначали за его голову щедрую награду и в то же время через громкоговорители и листовки сулили золотые горы, если он перейдет на сторону Вермахта.

Кроме Номоконова, среди бурятских снайперов, застреливших наибольшее количество фашистов, можно назвать Тогога Санжиева (убил 186 врагов), Арсения Етобаева (на его счету — 356 вражеских жизней), Жамбала Тулаева (313), Никифора Афанасьева (299), Цырендаши Доржиева (297), Цыбика Цыдыпова (более 250), Буду Галсанова (более 200), Игната Хичибеева (тоже свыше 200), Доржи Ухинова (193 или 197), Гарму Балтырова (170), Константина Доржиева 127), Чимита Цыдыпова (тоже 127), Бато-Мунко Дамдинова (114) и Жимбэ Пагбаева (более 100).

Всего из полумиллионной Бурят-Монгольской АССР на фронты Великой Отечественной было призвано (или ушло добровольцами) порядка 120 тысяч человек. Согласно сухой официальной статистике, из этого числа погибло 34,2 тысячи бойцов, еще 6,5 тысяч вернулись инвалидами, 36 человек было удостоено звания Героя Советского Союза, 11 человек стали полными кавалерами Ордена Славы, 37 тысяч человек награждены орденами и медалями.

Скульптурная группа «Солдаты» в монументе «Героическим защитникам Ленинграда», г. Санкт-Петербург.

И напоследок следует упомянуть об ещё одной важной черте бурятских красноармейцев, защищавших Ленинград. Как и у прочих воинов, не позволивших врагу войти в город, у них за спиною были Эрмитаж, Летний сад, Невский проспект, кони Клодта и купол Исаакиевского собора. И всё ж не только это. У буддистов, которым выпало сражаться на Ленинградском и Волховском фронтах, за спиною был ещё один уникальный памятник архитектуры — Дацан в Старой Деревне, построенный незадолго до революции. Разумеется, после 1938 года храм был закрыт и бездействовал, но вместо пения хуралов и звучания мантр в его стенах раздавался мерный рокот работавшей там секретной военной радиостанции под условным названием «объект № 46». Таинственный объект служил средством для наведения советских самолётов и заодно помогал поддерживать связь с «Большой землёй». Пройдет ещё не менее полувека, прежде чем секретная радиостанция снова станет буддийским храмом — тем, каким мы его знаем сейчас: Дацаном Гунзэчойнэй.

Автор: Валерий Береснев

Данный текст является частью масштабного исторического исследования, посвящённого участию буддийских народов в Великой Отечественной войне, и шире — в военной истории России. Ознакомиться с первой статьей на эту тему можно здесь.

Фото: из открытых источников в Интернете.